Куда улетают драконы  - Мария Бородина

Ночь была свежей и холодной, полной звёзд и сияния ночных светил. Синий полумрак пах пожухшими листьями и стоптанной травой. Где-то вдалеке вода перешёптывалась с камышом. Скоро, совсем скоро мирные волны скуёт грубая наледь, оставив рыб и лягушек спать под холодной крышей.

Я тихо шла между деревьями. Лучи плели под ногами кружево, пробиваясь сквозь залысины крон. Буду ли я здесь, когда скупой южный снег укроет землю?

Неделя в особняке прошла незаметно. С отцом я почти не разговаривала. Да и ему не было до меня никакого дела. Должно быть, он начал думать, что я немая, как и остальные слуги. Благо, совсем не смотрел, как я работаю, зато к другим помощникам придирался сполна.

Моим единственным собеседником в этом закрытом мире был Джонатан. И я точно знала, что могу на него полагаться: ведь он передал письмо для Адониса. И ничего не сказал отцу и остальным. Ни слова. Одно смущало: о планах отца он ничего не ведал. Как и о пленных. Но, может, оно и к лучшему. Джонатан – ребёнок, и ему пока необходима личная сказка; даже если тёмный дар не даёт ему права на это.

Я пробиралась всё дальше, в самый глухой и запущенный уголок сада, куда редко заходили. Здесь, у высокого забора, кустарник тёрна разросся так, что невозможно было продраться сквозь ветви. За травой давно никто не ухаживал: сухие стебли доставали почти до пояса. Листья шуршали под сапогами.

Посмотрела в звёздное небо, и страх обнял за плечи. Получил ли Эриман моё послание? Понял ли? Хочет ли встречи? Вдруг он давно не верит мне и воспринял весточку, как издевательство? Вдруг считает, что я сбежала?!

Среди пожухлых вишнёвых и яблоневых листьев выделялся куст рябины. Ночного светило распыляло над ним золотую пыльцу, а кроваво-карминные ягоды горели и манили к себе.

Я шагнула ближе и спряталась под наклоненной кроной. Коснулась кончиками пальцев крохотных ягод. Холодные и гладкие на ощупь, будто капли моего детства, что утекло безвозвратно вдаль. Теперь ничего не будет, как прежде. Всё изменилось. И я изменилась.

Время шло. В саду было тихо, а Эриман всё не приходил и не приходил. Холод пробрался не только под одежду, но и в сердце. И чем сильнее деревенели пальцы, тем больше мне хотелось замёрзнуть и никогда не возвращаться к отцу. Застыть здесь, если любимый не придет.

Над головой что-то захлопало, а затем мягко ударилось о землю. Эри? Я вслушалась в звонкую тишину, разбавленную слабым шорохом сухой травы и треском веток под тяжестью ягод.

Темнота сгустилась, небо растянулось над головой темно-синим покрывалом, будто желая придавить меня. Я поёжилась и прижалась сильнее к трясущейся рябине.

Тихие шаги послышались со стороны сада. Я сильнее стиснула пальцы. Как же будет больно, если это не Эри. Боясь, что человек крадущийся тенью среди деревьев – не он, я зажмурила глаза и задержала дыхание.

Шаги приближались со спины: медленно, ровно и неумолимо. Будто один из папиных драконов сад обходит, ища нарушителей спокойствия. Я затаилась за рябиной, присев и прижавшись к земле. Кончики травинок щекотали лицо.

Зашуршало совсем рядом, и прямо передо мной выросла густая тень. Опустилась ниже, стараясь прижаться к земле.

Кто же это? Эри давно позвал бы меня! Неужели влипла?

Тёплая рука коснулась плеча, скользнула вверх по шее и сдёрнула тонкую шапочку, что подарила мне кухарка. В саду работать без головного убора было холодно последние дни. Я боялась поднять голову, так последние дни меня извели, что тряслась, будто в припадке.

Я знала, что это мой любимый, но боялась поднять глаза… Боялась, что отвергнет.

– Лин… – выдохнул Эри и прижал к себе. – Малыш, как же мне было плохо без тебя. Как же я долго тебя искал. Прости меня, что не пришёл раньше. Прости, что не смог найти…

Он бормотал что-то прямо в ухо и целовал. Шею, скулы, щёки. Провёл пальцем по губам и прильнул со стоном. Целовал не так, как всегда – нежно и ласково, а надрывно и упоительно, будто большими глотками после жажды. Он пил мою боль и страх. Я рыдала ему в губы, держала любимое лицо в потрескавшихся от работы ладонях, и мне казалось, что я снова сплю. Холод и жар смешались, воздух в груди закончился, и я обмякла на крупных плечах Эримана.

Я хотела рассказать ему всё – ведь наши минуты были сочтены – но слова застряли в горле упругим комком и не шли наружу. Хотела поведать, как ждала его каждый день, как жаждала этих объятий и поцелуев, как мечтала просто обнять его, но звуки не собирались в слова, а слова – в фразы. Хотела показать, где отец прячет пленников, но не знала, как нам удастся проникнуть к задней части особняка незамеченными… А эмоции рвались и рвались наружу. Как птицы, запертые в клетке. А вместе с ними рвалось и моё сердце из плена рёбер.

– Мой отец – чудовище, – выдохнула я на надрыве в конце концов. – И я, получается, тоже чудовище. Наполовину.

Обхватила Эри руками, прижимаясь к его шёлковой рубашке. Боги Вездесущие, как же он похудел!

– Что? Он? Сделал? Арли? – глухо сказал Эриман, и мне стало страшно. Страшно от его тона и злобы. – Тебя кто-нибудь… – он осёкся. – Говори, говори мне всё. Не молчи, – он тискал плечи и скользил по моим рукам, а я не могла раскрыть рот и сказать хоть слово. Кажется, что его горячие пальцы пересчитали все косточки и изучили каждый изгиб. Когда Эри приподнял и притянул меня к себе за талию, мелкая дрожь разлетелась по телу, как искры костра. Жар заливал голову и погружал меня в негу, которой невозможно было противиться. Так хотелось остановить время и не думать о том, что случится завтра. О том, что послезавтра меня может не стать. И нас тоже.

Эри дышал густо, уткнувшись носом в мои короткие волосы. Теребил пальцами прядки и целовал их, будто намереваясь коснуться каждой волосинки.

– Ты замёрзла. Пойдём. Я отнесу тебя домой. Все закончилось, малыш… – он отстранился немного. В его глазах полыхал такой родной огонь, разбавленный глянцем слез. – И кто бы ни сделал это с тобой – с нами – он заплатит, – собрал мои руки в свои ладони и прошептал, склонив голову: – Я так люблю тебя, Арли. Скажи мне всё. Я вынесу, выдержу… Только скажи правду.

– Любимый мой, – выдохнула я, уткнувшись ему в грудь. – Не могу я сейчас с тобой бежать. Ведь, проведав об этом, он пленников перепрячет. Или, того хуже – убьёт. Нимеридис, Леан и… остальные все – у него в подземелье. У них.

Взглянула в удивлённое лицо Эримана, подсвеченное мутноватой синевой, и прижалась к нему снова. Пыталась укрыться от бесконечной беды, что оказалась сильнее меня. От себя самой. От страшного будущего…

Будет ли оно?

– У них целое тайное общество, – пояснила я. – Они хотят открыть какой-то источник, используя тёмных магов, как резервуары, и обрекая их на смерть.

– Я тебя не оставлю здесь! Низшие твари! – он выругался и зарычал в моё плечо. – Они хотят повторить лавину, Арли. Я не стану тобой рисковать. Не отпущу. Слышишь? Мы поможем остальным, придумаем что-то.